№ 23. Нижний венец отремонтированного дома. Фото из личного архива автора.

 

Замена венцов была сделана новой семьей. Что бывает с домами, когда сгнивают нижние венцы  и дом перекашивает, а перекрытия между окнами вываливаются наружу, открывая зияющие раны дома, я уже видела в своей жизни. Дом Петра Степановича тоже стал перекашиваться и разрушаться.

Отесанные с двух сторон бревна укладывали в обло. Фронтоны также зашивались бревнами. Стропилами служили очень длинные жерди, выступавшие за свесы. Кровлей чердака - деревянные плахи или береста, а позднее - дранка. Я еще помню дранку на нашем доме. Некоторые из них рассыпались в руках от времени. Для настилки пола применяли очень толстые сосновые бревна, расколотые вдоль на две части. Пример внутреннего строения такого дома я нашла на фото «Посиделки в деревне Сандалы Сегозерского района».

 

 

 

№ 24. Посиделки, д. Сандалы Сегозерского района.

Фото Линевского.

Получено с официального сайта органов государственной власти «Республика Карелия»

 

 

 

 

 

К деревянному потолку при необходимости подвешивались люльки или сети для починки, над кроватями подвешивались на лето пологи из марли для защиты от комаров и гнуса. Каждое лето мы с мамой шили вручную из марли подобные пологи, сидя на высоком крыльце дома и любуясь видом озера.

 № 25. Вид на озеро со двора дома. Фото из архива автора

 

 

Такие «хоромные строения», объединяющие под одной кровлей все службы, появились у карел, как полагают, под  влиянием новгородских усадеб-«хором». Об этом говорит и само определение таких построек – «строить по–новгородски».  К тому же жили большими семьями, лесу было достаточно, строились «обществом». По мнению плотника-карела, сколько бы ни было клетей под одной кровлей, все они должны уложиться в один «брус», прямоугольный в плане: к передней клети четырех- или пятистенной избы сзади пристраивалось любое количество клетей, затем, независимо   от внутренней планировки, дом перекрывался симметричной двускатной кровлей  достаточно высокого уклона. Такой «брус», обычно двухэтажный, мог быть величины немалой.

 

 

Именно такого типа дома встречались в нашей деревне. При первом взгляде на  деревню складывалось впечатление, что ты попал на улицу провинциального города: по обеим ее сторонам со значительными интервалами были расставлены дома, крытые четырехскатной кровлей, некоторые сверх жилого этажа имеют еще надстройку  в виде мезонина с резным балконом. Углы многих домов рублены в лапу, окна почти всех домов имеют наличники городских мотивов. Очень интересны конструкции крылец  и балконов с витыми колонками и деревянными подвесками. Дом напротив нашего имел на втором этаже балкон, украшенный такими подвесками.

С проникновением идей революционного движения из стран Западной Европы на восток в Россию, увеличивалось количество противников монархии. Все чаще политических ссыльных ссылали в расположенные относительно недалеко северные провинции: в Вологду, под Архангельск, в Олонецкую губернию.

Дома того времени постройки строились уже с учетом требований времени. В огромных домах при строительстве устраивались мансарды, рассчитанные на автономное проживание в них. Они имели отдельный вход из сеней, отдельную печь (плиту), в которой можно было готовить. Для поддержания хозяйства семья нанимала работных людей, которые жили на втором этаже. Иногда эти комнаты просто сдавались внаем. Когда не было поселенцев, мансарды использовались членами семьей.  В мансарде нашего дома на втором этаже была девичья комната, там долго жила Клавдия Федотова, моя тетя. Ссыльные на пропитание зарабатывали своим трудом, а за проживание ссыльных казна приплачивала хозяевам дома, и это прибавляло дохода семьям. Возможно, этот факт сыграл большую негативную роль в дальнейшей истории рода и частично послужил причиной раскулачивания семьи в 30-е годы. Людская зависть… Людская злоба… Бог им простит...

Семьи на Севере часто бывали большие, детей было много, в доме жило сразу несколько поколений. Если в семье много членов, то много и рабочих рук. Иногда дополнительно людей нанимали, когда в сезон не хватало рабочих рук. Если руки не ленивы, то и достаток в доме велик. А достаток в доме был!

К концу XIX - началу XX веков у семьи было справное хозяйство. Женская половина семьи обшивала всю семью, вела хозяйство. Мужская половина семьи кроме мужской работы по хозяйству, как-то – пахота, жатва, сенокос, подрабатывала рубкой и сплавом леса по реке Кумса. Лес продавали в Повенце, ездили для продажи дров в город Петрозаводск. Рубка леса имела и другое значение: освобождались площади под посевы или под луга для выпаса скотины. Чтобы в семье имелись свободные деньги для уплаты податей, сдавали мясо, рыбу, ягоды приезжим купцам. Некоторые жители уходили для заработка в разные города. Григорий и Михаил Федотовы ходили на лесоразработки.

 

Из архивной справки НАРК. …  Состав семьи: Сын Михаил Михайлович, 1905 г.р., работает отходным промыслом;

Сын Григорий Михайлович, 1910 г.р., то же….

 

Описание Олонецкой губернии   «По возвращении домой с промыслов, Корелы ходят из деревни в деревню на праздники, учрежденные изстари при церквях и часовнях; в урожайные годы приезжают на эти праздники обыватели отдаленных селений, верст за 80 и более».

 

Все окрестные поля и поляны были учтены, распределены между семьями в деревне. Иногда наделы смыкались с наделами соседней деревни Остречье, которая находилась в 15-16 км от Покровского. Так и смешивались разные семьи из разных деревень. Наша бабушка Мария Островская вышла замуж за человека из деревни Остречье, оттуда и фамилия. Возможно, фамилия Островских произошла от названия селения Остров, расположенном на северном берегу озера Сегозеро.

Поля хоть и были заботливо обихожены, но накормить досыта всех не могла. Кроме хлебопашества крестьяне деревень, расположенных при больших озерах и реках, занимались рыбною ловлей на продажу, а также все жители деревни без исключения занимались охотой на зверей и птиц в лесу. Дядя мой Георгий Михайлович, дедушка Михаил Михайлович и отец мой Сергей Михайлович были заядлыми охотниками, прекрасно ориентировались в лесу. Почти у всех были ружья, часто ходили на охоту. У моей мамы всегда были крылышки тетерева для смазывания пирогов маслом. Мне же приходилось довольствоваться только кисточкой. Георгий Михайлович ходил в лес на охоту даже зимой. Зимние лыжи для охоты гораздо шире обычных. Была у него и специальная волокуша для охотничьих принадлежностей и продуктов питания. Лишь только сейчас я узнала, как она называется.

 

Описание Олонецкой губернии  «В некоторых местах, поселяне употребляют лыжи, а для перевозки небольших тяжестей корешки, вроде салазок, из узкой доски, с загнутым концом, как у полоза, аршина в полтора длиною, с дугою в пол-аршина на заднем конце, и с прикрепленными к дуге и загнутому концу тоненькими дощечками. Тащат корешку обыкновенно один или два человека».

 

Пахотные земли каждый год покрывались своеобразными «гнойниками». Из земли, как гнойники, вылезали камни. Во время пахоты вся семья, стар и млад, работала на уборке этих камней. Камни складывались по краям полей, редко в середине, вокруг какого-нибудь особенно неподъемного камня или большого кустарника. Эти груды камней назывались «грудницами». В последствии эти камни покрывались землей, зарастали травой, и на них росла изу-ми-тель-ная земляника!

 

№ 27. Грудницы на поле.

Фото с сайта «Путеводитель. Заонежский полуостров».

 

 

 

 

В детстве мы, девчонки, очень любили собираться стайками и ходить в поля на эти грудницы за душистой земляникой. На солнце камни нагревались. Это способствовало более раннему созреванию ягод. На теплых камнях грудниц любили нежиться безобидные ужики. Пацанам из деревни доставляло особенное удовольствие пугать этими ужиками девчонок. С визгом девчонки, бросая свои берестяные туески и кружечки, бежали домой, а земляника доставалась мальчишка. Милые детские забавы, милое детство, где ты? Что это была за земляника!!! Запах этой земляники распространялся метра за полтора, а вместе с молоком представляло собой истинное лакомство для детей. Куда там современному мороженному! А в магазинах я в последствии долго еще потом покупала только земляничное мыло.

 

Деревни жили своим укладом обособленно, дорог почти не было. Кто мог себе позволить, выбирались семьями на ярмарки в Повенец только раз или два в году. У кого были родственники в городах, те ездили чаще. В Повенце жили и работали два старших брата Михаила Дорофеича Федотова: Иван и Александр. Они были уже женатые, степенные люди. На свадьбе Михаила Дорофеича они оба были поручителям со стороны жениха.

Церковный брак, ставший после крещения Руси обязательным для князей и бояр, для простого народа установился не сразу. Уже в XVII веке священникам предписывалось венчать невенчанных супругов, даже если они уже имели детей. Исстари перед заключением брака жених и невеста обращались к местному епископу за разрешением. Епископ выдавал указ священнику произвести проверку наличия препятствий к браку. Петр I дал возможность жениху и невесте добровольно расторгать обручение до начала венчания. В 1775 году Святейший Синод принял решения об одновременности проведения обручения и венчания. Этот порядок действует и поныне.

В целях обеспечения надежности бракосочетания, проводился «обыск», то есть исследование об отсутствии препятствий к браку, во время которого поручители жениха и невесты свидетельствовали, что все показанное о женихе и невесте верно. Поручители подтверждали своими подписями акт браковенчания в метрической книге. Они также принимали участие в обручении и венчании, придерживая венцы над головами жениха и невесты во время обхождения ими вокруг аналоя. При выборе поручителей, будущие супруги должны были придерживаться определенных правил: поручители обязательно должны были быть православными, желательно церковными людьми, относиться к таинству венчания с благоговением, хорошо знать жениха и невесту. Поэтому в старые времена поручителями не могли быть молодые, неженатые и не знакомые с семейной жизнью люди, так как их главной обязанностью было духовное руководство новой семьей.

В оценке кандидатуры невесты всегда большую роль играла репутация семьи. Дворы крестьянских семей, где были дочери на выданье, тщательно подметались, сами невесты следили, чтобы в доме был порядок. Для невесты специально создавалась репутация хозяйственной и гостеприимной хозяйки. Родители заботились о нужных, некомпрометирующих знакомствах юношей и девушек. В домах девушек-невест устраивались посиделки, где девушки занимались рукоделием, стараясь показать свое умение пришедшим парням. Репутация “хорошего” рода складывалась на протяжении жизни нескольких его поколений. Выяснялось, не было ли в семьях близких родственников «непутевых», «пропащих» людей: пьяниц, лентяев и т.д. Таким образом, выбор супруга никогда не был личным делом жениха или невесты. Выбор супруга затрагивал судьбу многих родственников и друзей. Приданое собиралось и готовилось в основном на средства матери и дочери, ее подругами, и принадлежало женщине. Бесприданной невесте помогали родственники. Иногда покупали вскладчину. Если невеста была сиротой, то перед свадьбой ее крестная мать обходила всех женщин в селе.

Как бы ни хотелось девушке выйти замуж, в первый раз свахе (или сватам) полагалось отказать. Если сваха повторно приходила в течение месяца, это означало, что предложение серьезное, но родители невесты все равно отвечали отказом. В третий раз сваха появлялась через две-три недели, и тогда принималось окончательное решение. Появление невестки в доме означало завершение детородного периода в жизни свекрови, приближение конца. Поэтому в семьях самый младший сын никогда не был младше старшего внука. В семье Федотова Михаила Дорофеича самым младшим сыном был Евгений, а старшим внуком (старшим сыном старшего сына) Сергей, мой отец. Так и перешло это звание - старший сын старшего сына – в нашу семью.

Я думаю, именно в Повенце на ярмарке были сделаны в начале 20-го века первые фотографии родственников нашей семьи: Марии Островской с мужем еще до рождения бабушки Дуни (второй), деда Дорофея Федотова. Жаль, что с течением времени при перемещениях с места на место эти старые фотографии были утеряны. На этих фотографиях бабушки запечатлены в городских шелковых платьях модного по тем временам фасона.

 

 

Описание Олонецкой губернии  «Местами встречаются зажиточные крестьяне, имеющие чистые, довольно большие избы, и ведущие жизнь даже роскошную; чай и кофе составляют необходимую потребность их; жены в праздничные дни наряжаются в шелковые сарафаны и жемчужные повязки».

 

У крепкого мужика и хозяйство крепкое. Здоровьем и плодовитостью род не был обижен, в семьях всегда было много детей, а значит, и рабочих рук в семьях было в достатке. Девицам собирали хорошее приданное, они всегда были желанными невестами в других семьях. Род Федотовых породнился со многими семьями в деревне: Денисовы, Захаровы, Валдаевы, Оськины, Островские. Молодым семьям строили сообща дома, помогали обзаводиться хозяйством. Дома строили необыкновенные – удобные, просторные, с большими хозяйственными постройками. Хлева были рассчитаны на пару лошадей, несколько коров, десяток овец, имелся небольшой птичник. Для пропитания всей этой живности требовалось много сена. Над хлевом, на 2-ом этаже находились невероятных размеров сеновалы. У некоторых домов на сеновал подчас имелся специальный въезд, по которому телеги или сани с сеном въезжали прямиком на 2-ой этаж и там разгружались. Всю зиму скотина кормилась этим сеном. Подобный въезд я увидела в музее русского деревянного зодчества КИЖИ.

 

                                                                           

№ 28, № 29. Музей русского деревянного

 зодчества КИЖИ. Фото из личного архива автора

 

В нашем доме тоже был большущий сеновал с хлевом. Во время коллективизации его экспроприировали в пользу колхоза, отсоединили от дома и перенесли на другое место. Оставшийся срок своей жизни он там и простоял. Сейчас не найти даже места, где он стоял. 

Из сена же делались матрасы и подушки на кровати, так называемые «сенники». Сенники обновлялись каждый год. Свежий запах сена пронизывал весь дом. Птицы в деревне было немного, поэтому перин и пуховых подушек было тоже мало, и они передавались по наследству или молодым семьям в приданом невесты.

 Когда мы с бабушками или с родителями приезжали в деревню, первым делом мы косили траву во дворе, сушили ее и набивали сенники и подушки свежим сеном. Спались на этих подушках отменно! Здоровый сон был всегда обеспечен безо всяких лекарств.

Излишки сена забирали соседи, которые держали корову. Мы потом брали у них молоко. Особо ценилось молоко вечерней дойки. За день корова наедается вволю, нагуляет жирное молоко. После сепарирования жирные сливки отделяют от молока, с этих сливок получается свежайшая сметана и с них можно сбить душистое масло. У соседки тети Дуни Федотовой, нашей родственницы, была небольшая ручная маслобойка, и я, будучи ребенком, впервые в жизни самостоятельно сбила масло в такой маслобойке. Масло, сбитое своими руками, имеет особенно сладкий вкус!...

А что стоит молоко, томленое в печи!... Толстый слой пенки, капельки расплавленного жира, запах дымка сгоревшего дерева,  неповторимый вкус… Мы с братом постоянно ссорились из-за этих пенок. Никогда позже я не пила подобного молока.

В детстве меня по утрам будил запах не только томленого молока, но и печеного теста: калиток, шанежек или курника с рыбой. Калитки (sipainiekku) – это чисто карельское чудо-печиво, вкусное до невозможности! Пекутся калитки из ржаной или пшеничной муки на молоке или простокваше без дрожжей, обильно смазываются деревенской сметаной и запекаются в русской печке. Начинкой кладется обычно ячневая или пшенная крупа, картофельное пюре. Теперь можно понять мои проблемы с весом!

Основным источником питания семьям служили молочные продукты, крупы, репа, горох, позже картофель. Хлеб пекли в основном ржаной, пшеница была дорога и белый пшеничный хлеб ели на праздники. Мясо ели редко, в основном рыбу, благо озеро рядом. Каждый вечер семьи ставили сети, каждое утро сети поднимали. В озере всегда было много рыбы. Попадались в основном плотва, окушки, редко щучки. Только однажды на моей памяти поймали крупную щуку. Дядя Боря (муж папиной сестры), взяв щуку за жабры, тащил ее на плече в дом. Хвост этой щуки волочился по земле. В тот вечер вся деревня ела курники со щукой! Плотва тоже была довольно крупная, примерно 20 см длиной, она даже не помещалась на сковородке. Нигде и никогда я больше не видела такую крупную плотву. Её жарили на сковородах в собственном соку или в сметане, иногда пекли курники (пироги с рыбой). Окушки шли на уху.

Излишки рыбы сушили и вялили в печах на зиму. Суп из сушеной рыбы, называемой вьюшкой, приготовленный бабушками, являл собой праздничное воскресное блюдо для всей нашей семьи. Проблему сохранности продуктов при отсутствии холодильников решали довольно оригинально: зимой на озере вырубали лед, лошадями поднимали в деревню и складывали его в подпол дома. Заготавливали его довольно много, так что хватало на все жаркое лето. Лед потихоньку за лето таял, вода уходила в земляной пол. Температура в подполе держалась довольно низкая, а на самом льду продукты даже замораживались. Такой способ сохранения продуктов я, будучи девочкой, застала в деревне, когда забивали овцу. Парным мясом угощали соседей, оставшееся мясо присаливали и хранили на льду. Таким образом в домах сохраняли свежее мясо и другие продукты.

Сети вязали сами, это умели делать и мужчины, и женщины. Утром после улова сети надо было просушить, разобрать, починить. Сами сети вязались долгими зимними вечерами. Всю зиму мой отец вечерами терпеливо, ряд за рядом вязал сети, любя парил бересту и наворачивал ее поплавками на сеть. Теперь будет чем ловить рыбу летом, будет и еда на столе!

Бересту для поплавков заготавливали летом, из нее же делали различные туески, корзины, хлебницы, ларцы, солонки и другие мелочи для обихода. Береста была издавна самым любимым материалом в Карелии. Любили ее из-за ее доступности. Каждый мог пойти в лес и заготовить древесины и бересты в любых количествах. Карельская посуда из бересты и дерева может и не совсем симпатичная и красивая, но зато прочная и потому пользуются ей очень-очень долго. Не так давно я наконец-то выбросила берестяную корзину, долго валявшуюся в кладовке, и то лишь потому, что уже 20 лет не хожу в лес из-за больного позвоночника.

Все в деревне знали друг друга, выручали, когда надо было за детьми приглядеть, помочь избу справить или починить, огород распахать. Дети всегда знали, что за ними смотрят и не куролесили, как бывает сейчас в городе: дети сами по себе, родители сами по себе.

Воспоминания порой может всколыхнуть порой одна только фраза или слово. Смотрела вечером передачу про семью известных артистов Менакера и Миронову. Всего лишь одна фраза: «Мария Миронова с сыном и няней эвакуировались в Ташкент» всколыхнула целый пласт детских воспоминаний. Себя я помню примерно с 1,5 – 2 лет. С садиками и яслями дело было плохо, у мам отпуск по уходу за детьми маленький, детей девать некуда. Кто мог, пристраивали детей на попечение к бабушкам. Я воспитывалась как раз у бабушки Дуни (в девичестве Островской) и дедушки Миши Федотовых. Мой брат большую часть воспитывался у других бабушки и дедушки, со стороны мамы. Мы их так и называли: моя бабушка, твоя бабушка, хотя любили их всех. Кто не мог или не хотел отдавать ребенка на попечение бабушек, нанимали няню. Во многих семьях инженерно-технических работников, в семьях интеллигенции города за детьми присматривали няни.  Институт нянь в то время играл очень большую роль в становлении растущего поколения. Ребенок всегда был присмотрен, ухожен, накормлен, всегда чувствовал твердую руку няни и ничего не боялся. На роль нянь часто брали одиноких молодых девушек или женщин из деревень. Одиночество молодых женщин, оставшихся после войны без мужской любви, без надежды испытать радость любви материнской,  скрашивалось любовью к детям в новой, приемной семье, и преданностью к членам семьи. Зачастую няни становились членами семьи, и о них самих, уже в старости, заботились подросшие дети. Я знаю, у нас в городе на проспекте Металлургов есть дом, возможно, что он не один, в котором уже при проектировании и строительстве закладывалась небольшая комнатка для няни (или экономки).

Няня была в семье Вороновых Антонины Николаевны и ее сына Элиазара. Когда Элиазар вырос, и услуги няни стали не нужны, нянюшка уехала домой в деревню, но связи друг с другом семьи не теряли, ездили друг к другу в гости. Няня была и в семье брата моего дедушки, Федотова Георгия Михайловича и Евгении Зиновьевны. Просматривая за Мишей (Федотов Михаил Георгиевич), няня от простоты и неграмотности, желая сделать как лучше, сластила маленькому Мише кашу от души. В итоге, он уже в детстве заработал тяжелую форму сахарного диабета, всю жизнь болел и умер в молодом возрасте, всего 29 лет. К ним в дом ходила старая женщина, приносила натуральное молоко от коровы для него. В то время достать молоко, тем более натуральное, было сложно, все пользовались сухим или сгущенным. Натуральное молоко было одним из дефицитов. Сильные, с опухшими узлами суставов, руки выдавали ее принадлежность к деревенским жителям. Морщинистое лицо ее всегда светилось улыбкой. С собой она приносила завораживающий запах, смесь свежих сливок, масла и теплой коровы. В этом запахе я купалась в деревне, когда соседка, наша дальняя родня, доила вечером корову, а я ждала свою порцию свежайшего парного молока в кружке. Прошло уже почти полвека, а я помню ее лицо и запах…

В моем детстве в деревне оставалась всего одна лошадь у Пими Алексеевича Липпиева. Весной у него была всегда напряженная пора, он со своей лошадью всем в деревне пахал огороды. Летом помогал возить сено тем, кто держал корову, а зимой возил из леса дрова.

В то далекое время в деревне водилась и другая живность: коровы, овцы, немного кур. По рассказам родных в деревне до революции жило много семей, стояло много домов, целая улица,  держали большое стадо коров до 50 голов. Для коров и овец нанимали пастухов, чаще мальчишек. Пастись гоняли далеко, на дальние поля. Когда сформировали колхоз (потом совхоз), на пастбища гоняли колхозное стадо, ребятня деревенская им помогала. За это они получали стаканчик свежего, еще теплого, парного молока от доярок. Возле перенесенного сеновала находилась дойка, доярки приезжали, доили коров и увозили молоко 2 раза в день. В конце 60-х годов в деревню провели электричество и дойку механизировали. Когда дойку включали, во всей деревне падало напряжение в сети, и свет от лампочек темнел.

В деревне каждый человек, даже дети, выполнял какую-нибудь посильную работу. На попечении женской половины семьи находилось домашнее хозяйство. На плечи мужчин ложилась тяжелая физическая работа. Даже дети выполняли небольшие работы: наносить воды с озера или с колодца, пригнать скотину из стада, собрать навоз для огорода. Для детей из нашего дома держали специальное ведерко, литров на 5-6. Воду я предпочитала таскать из колодца, оно было рядом, за соседним домом. Воду из озера приходилось нести в горку, поэтому таскать её было несравнимо тяжелее.

Сотни озер Карельского перешейка, - детище ледника. Они неглубоки, чисты, довольно богаты рыбой. Берега же этих озер и дно - гранитные скалы и их осколки, отполированные водой и временем. Вода в таких озерах – это нечто особенное! Кумчо-озеро – озеро проточное, чистое, вода в нем мягкая. На малом острове есть бухточка с небольшим песочным пляжем. Песочек этого пляжа виден сквозь толщу воды на расстоянии 10-15 метров от берега и на глубине 3-4 метра, веслом с лодки дно не достать. Рядом с деревней находится еще одно крохотное озерцо: Ламбина. Водоносный слой этого озерца выходит в деревне, как раз рядом с домом Петра Степановича Федотова, второй ветви нашего рода. В небольшом болотце проложены тропки из досок, любовно уложен сруб колодца.

№ 30. Этот колодец и сейчас существует. Вода в нем в любую жару прохладна и вкусна!

Фото из личного архива автора.

 

 

№ 31. Закат на озере. Фото из личного архива автора.

 

 

 

 

 

 

№ 32. Вечер на берегу. Фото из личного архива автора 

 

 

Зеркало воды в колодце находится вровень с поверхностью, черпать воду очень легко. Вода, пройдя через толщу земли, отфильтрованная болотцем, приобрела целебные свойства. В семье Степана Федотова, его сына Петра Степановича никто и никогда не болели почками, вода растворяла и вымывала песок и шлаки из организма.

После нелегкого трудового дня летняя жара сменялась прохладой вечера. Ветер стихал совершенно, природа словно укладывалась отдыхать. Все стихало. Озеро превращалось в зеркало, в котором отражалось оранжевое небо. Только редкие всплески рыб на поверхности воды разрушали идиллию. Тишина стояла такая, что слышно было мычание коров с поселка Кумса. Подобная тишина не давит, а умиротворяет и успокаивает.

                                                                        

                                                    № 33. Родина отца – Карелия.                            Фото из личного архива автора  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

№ 34. Наш любимый Север. Фото из личного архива автора.

 

 

 

Северо-Запад. Вроде все рядом, вроде все одинаково, а разница большая. Одни облака в небе чего стоят. В Карелии небо высокое, как небоскреб, даже тучи там многоэтажные. Деревья тянутся за тучами, хотят догнать их в росте. Потому и славится Карелия своими лесами.

Другое дело Мурман. Впечатление от неба такое, будто на плоскую шанежку взбитые сливки нанесли, до облаков можно рукой достать. Сам себя ты чувствуешь великаном головой в облаках.

Когда мы с бабушками приезжали и родителями приезжали в деревню, первое, что мы делали с дороги – открывали дом, я хватала свое ведерко и бежала за водой. Бабушки ставили  прямо на улице самовар, ополаскивали посуду, заваривали свежий чай. Новость о нашем приезде быстро разносилась по деревне, всегда привносила праздничное настроение жителям деревни. Бабушки  и отец были отсюда родом, все их помнили, все были связаны с нами узами разной степени родства. Потом все степенно пили чай, вспоминали прошлое, рассказывали деревенские новости. Бывало, выпивали не один самовар, и мне приходилось не раз бегать за водой.

 

                                  

№ 35. Чаепитие по поводу прибытия в деревню. Фото из личного архива автора.

 

А уж после чаепития принимались за работу: распаковывали вещи, одаривали соседей и родных привезенными городскими подарками,  потом косили траву во дворе, открывали и убирали вторые зимние рамы, проветривали дом. Меняли сено в сенниках и подушках, вытряхивали занавески, половички. В старых, пролежавших зиму сенниках обязательно находили пустые гнезда домашних мышей, хотя на моей памяти я никогда не видела в нашем доме мышей живьем.

В семьях ничего не выбрасывалось, все шло в дело. Старенькое постельное белье или какая одежда из хлопка или льна разрезалась на узкие полоски, из этих полосок ткались половички. Зимой пол часто был холодный, поэтому его застилали такими домоткаными половичками.

Вкус чая, приготовленного на воде из колодца, я недавно почувствовала вновь, когда спустя 30 лет побывала в деревне. Чая можно выпить целый самовар! Только надо иметь на плече полотенце, чтобы пот утирать. Вода эта открывает все поры в организме и промывает от солей и шлаков.

Ни в какое сравнение не идет чаепитие после парной бани! Когда ты распаренная после бани пьешь этот чай, легкость в организме образуется необыкновенная! Куда-то уходят все невзгоды, забываются несчастья, на душе разливается благодать земная...

Кто может ответить, почему человек стремится иметь хоть маленький кусочек земли-огорода? Я могу ответить. Свежие овощи, только что сорванные или выкопанные, имеют совершенно другой вкус, чем те, что уже пролежали некоторое время. В этом я убедилась, когда нас в деревне накормили свежевыкопанной молодой картошкой. Вкус давно уже забытый....

Набирая в столовой свой обед для лечебно-профилактического питания, я всегда последнее время стараюсь взять салат из редиски. Да и дома на ужин частенько готовлю его, тем более, что выбор в современных продовольственных магазинах это позволяет. И я опять вспомнила! Бабушки по приезде в деревню сажали не только картошку на небольшом участочке, но и совершенно крохотный огородик с зеленым лучком и редиской. Моей обязанностью было рвать перья зеленого лука и редиску на салат. Естественно половина редиса оказывалась в моем желудке, минуя стадию салата. Вкус у нее был наисладчайший!   

По деревне и сейчас местные ходят босиком. Вот только в коровьи лепешки уже не вляпаешься. Коров на деревне никто не держит, молоко и сметану привозит автолавка. Наша семья по известным причинам живность не держала, нам с братом приходилось специально ходить по деревне, собирать в «поганое» ведро эти лепешки. Для нас была установлена норма: 2 ведра каждый день. Хочешь вкусно кушать, трудись! На огородике, обеспечивающем все лето картошкой, свежей редиской, лучком, морковкой нашу семью, картошка вырастала отменная, ведь свою норму «лепешек» земля получала сполна! Сейчас, когда навоз не добавляется в почву, или добавляется в небольшом количестве, почвы беднеют, картошка и овощи мельчают, бывают неурожаи. В деревне все сложнее прокормиться.

Рядом с деревней, всего лишь за пригорком, совхоз сеял овес, горох. На этих полях я впервые увидела, как растет лен. Незрелые, сладкие стручки гороха шли за лакомство почище конфет! Местная детвора регулярно делала набеги на эти поля. Когда появлялся колхозный сторож, детвора рассыпалась по полю и убегала. Убежать от взрослых считалось особым удальством.

В деревне, всегда в лесу вокруг было много ягод: черники, малины, брусники, а вот клюквы не было. Мы с мамой ходили за малиной к плотине реки Кумса, вытекающей из нашего озера. Малинники в этом лесу были отменные. Местность была низинная, рядом река, влаги всегда вдосталь, ягоды вырастали крупные, сладкие. Перезрелые ягоды сами падали в руку. Мама плохо ориентировалась в лесу, а в этом треугольнике леса, ограниченном с одной стороны – озером, с другой стороны – рекой, с третьей стороны – дорогой, заблудиться было невозможно. Однажды мама все-таки  смогла это сделать, чем доставила несколько неприятных часов всей семье. Спустя несколько часов блуждания по лесу, она вышла на дорогу и по дороге самостоятельно вышла к деревне. После этого мы уже не боялись ходить в этот лес!

Отец в зрелые годы начал страдать дальнозоркостью, т.е. вблизи плохо видел мелкие детали. На полдник мама делала фруктовую окрошку: ягоды малины или другие ягоды заливала молоком. Молоко приобретало неповторимый сладковатый привкус зрелой малины. Отец причмокивал губами и делал вид, что раскусил малинового червячка. Увидев это, я, несмышленая девчонка, морщилась и отодвигала молоко с ягодами. А папе этого и надо было! Он, как  мальчишка, подъедал и мою порцию, пока все это не увидела мама. Ох, и отругала она отца! Мне она объяснила, что отец этих червячков не видит и делает это нарочно, и вообще этих червячков там нет.

Похожие вещи он проделывал за столом, когда собиралась по какому-нибудь поводу вся семья. Объявляя во всеуслышание всем присутствующим, что «это блюдо невкусное», он, тем не менее, пододвигал это блюдо к себе поближе и налегал на него. Мир праху твоему, папа…

На противоположной стороне озера и на острове Большом были отменные черничники, ягоды были очень крупные до 1 см в диаметре.  За один раз можно было набрать целое ведро ягод. Бабушка Дуня была глуховата, всегда носила с собой слуховой аппаратик для улучшения слуха. Однажды на острове, собирая чернику, моя мама опять умудрилась заблудиться и не вышла к сроку к лодке. Солнце садилось, надо было ехать домой, ехать надо было на веслах, т.е. долго, а её нет и нет. Уйти с острова мама конечно не могла, вопрос был только во времени. Окликая маму, я чуть не сорвала голос. А бабушка, как мне показалось в тот момент, окликает маму всего лишь в полголоса: «Лида!». Обидно и страшно было до слез, но я смолчала. Лишь много времени спустя мама объяснила мне эту ситуацию: слуховой аппарат бабушки усиливал звук, и ей казалось, что она тоже кричит. Надо всегда терпимо и терпеливо относиться к родным и близким.

Родителям нашим жилось трудно, но они не роптали, а делали свое дело, делали хорошо. После войны людям приходилось поднимать разрушенное хозяйство не только прикладывая свой труд, навыки и время, но и своеобразным участием, приобретая «добровольно» облигации государственного займа. Приобретение облигаций было государственным делом, и отношение к этому было более, чем серьезное. Люди, не приобретавшие облигации, подвергались проработкам на парткомах, цехкомах, на них косо смотрели сослуживцы. Руководителям просто вменялось в обязанность покупка облигаций. Облигации ничем не обеспечивались. Проводились выигрыши по этим займа, но выигрывали единицы, а основная масса людей просто вкладывала свои кровно заработанные деньги в восстановление народного хозяйства без надежды получить их обратно когда-нибудь. Многие семьи отрывали крохи от бюджета семьи на покупку этих облигации, хранили их как зеницу ока, а некоторые, понимая их никчемность, сразу выбрасывали. У мамы в секретной сумочке лежала увесистая пачка подобных облигаций. Маленькой девочкой я ими играла как денежками. Мама не могла объяснить девочке 5-7 лет, почему с этими денежками нельзя сходить в магазин и купить что-нибудь.  До последнего своего смертного часа мама надеялась все-таки хоть что-то вернуть, пусть не себе, так детям или внучкам. После маминой смерти я не нашла ни одной облигации…

Посмотрев интересную телевизионную передачу по каналу  КУЛЬТУРА про знаменитую певицу А. Нежданову, вспомнила звуки ее голоса, которые слышала … в деревне. Не знаю, какими путями попали старенький патефон и стопка пластинок в наш дом. В доме поначалу не было ни электричества (его не было во всей деревне), не было ни радио, ни телевидения. Испытывая информационный вакуум, человек исподволь стремиться его заполнить доступными средствами. Старенький патефон мог работать, только если постоянно крутить ручку завода. Приноровившись можно было получить вполне сносное звучание пластинок. Пластинок было много и самых разных. Запомнились немногие, хватавшие за душу романсы или залихватские народные песни. Именно там я и услышала впервые чарующий голос Неждановой. Названия романсов я уже не помню, а звуки ее голоса помню до сих пор. Много пластинок было с народными песнями в исполнении хора имени Пятницкого. Песня в исполнении Руслановой «Валенки» поднимала в душе такой восторг, душевную удаль, что можно было бы, наверное, мир перевернуть.

Размышляя сейчас над этим моментом, я пришла к выводу, что человеку, особенно в молодом возрасте, просто необходимо подобное приобщение к миру прекрасного. Впитав в себя  настоящую, прекрасную музыку, прикоснувшись к страстям и чувствам других людей в мире прочитанных книг, человек физически не сможет причинить зло другим людям, сможет сопереживать им в горе и в радости. Чтобы учить детей этому, сначала надо научить самих родителей быть родителями. Я бы внесла в Государственную Думу законопроект, запрещающий молодым людям жениться, если они не пройдут обязательный курс молодых родителей. Ведь это наше с вами будущее, спокойная старость наших родителей и будущее наших детей, чтобы они не выросли невежественными и грубыми людьми.

Отец заполнял информационный вакуум по-другому. В семьях всегда, сколько себя помню, были радиоприемники. Со временем громоздкие сундучки сменили миниатюрные (по тому времени)  «Спидолы».  Частенько я в деревне засыпала под мерное бубнение  «Спидолы». Привычку слушать радиоприемник отец перенял от своих дядьев: Евгения, Георгия и Григория. Причем слушали зачастую только западные или финские радиостанции, поэтому были в курсе происходивших событий, которые умалчивались советскими средствами массовой информации. Все это дело очень тщательно скрывалось даже от близких людей, чтобы не навлечь на семью беду.

Тем знаменателен случай, произошедший на одной семейной встрече. Юра, мой родной брат, и Миша, сын Георгия Михайловича, увлекались радиоэлектроникой, участвовали в соревнованиях по коротковолновой связи, устраивали сеансы связи между собой (жили в соседних домах). Ребята, приглашая девчонок в гости, включали радиоприемник на волну какой-нибудь западной радиостанции, где посреди информационного блока новостей специфическим говором, отличавшим дикторов западных радиостанций, звучало: «А теперь по просьбе наших слушателей для …(здесь назывались имена и фамилии девчонок) звучит композиция…» и звучала музыка. Девчонки бывали просто в шоке!...

Нечто подобное они применили, когда приехал в гости дядя Женя из Москвы. Сидят за столом партийные люди с большим авторитетом и с немаленьким послужным списком, и вдруг из радиоприемника, откуда лилась какая-то музыка, специфическим говором слышится: «Для Федотова Евгения Михайловича и его родных в связи с юбилеем мы транслируем композицию известного музыканта ….» и звучит музыка…. Несколько минут за столом висела тишина.… Пока молодые ребята не рассказали суть дела. Ну и выволочку им сделали отцы!

(Продолжение следует)